Бисер вам - не фенечки! (с) Марья-Искусница. Гуру маньячного рукоделия.
Первый экзамен - филологический анализ - успешно сдан (на отлично).
А вот вам еще кусок курсовой
2.3 Женщина, которая колдует.
Отдельно хочется рассмотреть ряд текстов, где женщина – так или иначе – наделена волшебными силами. Такие знакомые архетипы как женщина-ведьма, женщина-колдунья в текстах Натальи О`Шей в первую очередь именно женщины. Они также хотят любви, они так же страдают от одиночества и идут на любые меры, чтобы обрести свое счастье.
Так, героиня текста «Огонь» (написан в соавторстве с Ольгой Лишиной) тратит три года, сотворяя себе возлюбленного. При чем происходит это зачастую мучительно:
"Огонь", "Княже", "Шаман", "Ведьма"«Тебя ворожить – три года не говорить»…«Тебя творить – босой по углям ходить»… «Пальцы болью горят, ну и пусть.»… «Кровь делю на двоих без слов»… «Все слезы выплакала».
Женщина в прямом смысле жертвует частью себя (делит кровь на двоих), отдает свою жизненную силу, свой внутренний огонь, окрыленная своей фантастической мечтой:
На рубашке - красный петух,
А и мне ли жалеть огня?
Как захватит от дыма дух,
Как светло улыбнется князь!
Подробное описание обряда, который проводит эта женщина дает множество отсылок к известным сказочным образам: три года молчания (сакральная цифра и известное средство достижения цели), сердце, сваренное в молоке (легко представить котел и костер), собственно, костер, крапива (явная отсылка к сказке про братьев, обращенных в лебедей и крапивных рубахах), лунная ночь – так подходящая для ворожбы...
Не обходится здесь и без трагизма – созданного таким трудом мужчину уводит разлучница, «другая», оставляя лирическую героиню не просто без любви, но и обессиленной тяжелым трехлетним колдовством.
Где теперь взять тепла -
Всю душу я отдала,
А другая тебя нашла,
Другая за руку увела,
Я ее за то прокляла.
Никакого смирения у лирической героини нет и в помине, поступает она как и положено любой уважающей себя ведьме – проклинает разлучницу, зная об истинной сути своего любимого, названной в заголовке текста. Неважно уже, будет ли она сама жива, да и не ясно толком, вернется к ней ее князь – мужчиной или лесным пожаром. Но она ничего не имеет против и воссоединяется с любимым, вероятно, в огне.
Будет время, и будет ночь...
Как в голодный, беззвездный час
Ты беги, разлучница, прочь -
Обернется огнем мой князь.
Вспыхнут порохом дом и лес,
А дорога ему - в мой край.
Как затлеет подол небес,
Всю, как есть, меня забирай!
Еще одна женщина, обладающая незаурядной силой – героиня текста «Княже». И снова – образ этот противоречивый и не очень счастливый.
Долго слушала молитвы горьких трав,
Долго плакала, свивала нитью дым,
Покачу теперь клубочек по мхам,
По пням да по корням,
По теням лесным,
И сама пойду за ним…
Ровно десять лет я не смыкала глаз,
Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь.
Но в ночь гнева все не так, и жена не жена, и душа не мила,
И когтей летучих стая развернула крыла.
В тексте достаточно прозрачны отсылки к сказке «Финист, Ясный сокол» (в разных ее интерпретациях). Любимый мужчина заколдован, и девушка идет за тридевять земель – искать и выручать. Интересно, что в одной из вариаций сказок есть и «путимерный» клубок, упомянутый в песне – его подарила девушке первая из встреченных в лесах старух (в этой вариации - богиня Карна (36)). Дальнейшее описание тоже очень согласовано с сюжетом сказки: мхи, корни, леса и холмы – места, где идет девушка в поисках, 10 лет – время долгого путешествия, «жена не жена» - итог ее пути, когда Сокол улетает со своей возлюбленной, оставив законную, но нелюбимую, опоившую его зельем, жену (царицу-волшебницу по одной из версий (35)). Упоминаются и 7 (сакральная цифра) смертей (можно предположить, что это отсылка к семи железных хлебам, которые необходимо девушке изглодать по пути или семи пар железных сапог, которые на этом же пути надо истоптать). Найденного любимого героиня призывает проснуться – как и в сказке, он спит беспробудным колдовским сном.
Через семь смертей к тебе я шла,
Мой князь.
И заклятья сеть тебе ткала,
Мой враг.
Наконец-то я тебя нашла!
Проснись
И взгляни на меня…
Но, как и в любом постмодернистском произведении, где то, что легло в основу, сплетается с авторским видением и чувствованием, героиня текста «Княже» - не только любит, но и ненавидит своего избранника. Ее путь полон страхов:
Черной бронзою окованы холмы,
Через сердце прорастают тени тьмы.
Тени-оборотни, темно-серый мех.
Ох, Господи, не введи во грех!..
А она сама – полна обиды, на которую есть намек в первых строфах:
Ровно десять лет я не смыкала глаз,
Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь.
Мягким упреком звучат эти слова. А по пути любящая героиня узнает, что избранник женился на другой, хотя и не по своей воле, что тоже подогревает ее гнев и желание мстить.
Ближе к концу текста героиня находится в состоянии раздвоенном (о чем ярче всего говорит обращение к возлюбленному:«Княже мой, княже… враже мой, враже»), она не знает, как ей поступить, что ей делать дальше. Обойдя «грозную стражу», «сплетя сеть заклятья», она оказывается рядом с мужчиной, ради которого вынесла столько страданий, но ведет себя совсем не как героиня сказки о Финисте, которая плачет и умоляет вспомнить ее, полная одной любви и прощения:
Проснись
И взгляни на меня…
Ночь гнева темна…
Я пришла бедой,
Дождевой водой,
Горькою слезой,
Слепой грозой —
Так напейся меня и умойся мной,
Осыпается время за спиной…
Любовь, которая претерпела столько ужасов, долгий путь, когда любимый и не вспоминал о своей нареченной, доводят героиню до состояния, когда «жизни нет» - она измотана и несчастна, она не уверена, что нужна мужчине, к которому шла столько лет, но уйти уже не может.
Героиня текста Натальи О`Шей - сама ведьма (по дороге плетет заклятья, умеет «ударяться о землю (частый способ оборотничества в сказках и легендах) и рассыпаться в прах»), иначе, наверное, не дошла бы до конца своего жуткого путешествия. Как все ведьмы, она готова на жертвы, упряма, бесстрашна. Но оказавшись рядом с любимым мужчиной – на первый план в ней выходит именно страдающая женщина:
Что мне делать с собой,
Князь мой, враг мой,
Моя боль, мой свет,
Если жизни нет,
Если ночь темна,
Велика цена?
Мне не уйти —
Ты прости, прости,
Прости мне…
В тексте «Шаман» лирическая героиня опять же ритуальным колдовством и волшебными предметами пытается вернуть себе «непутевого колдуна-оленя», который сам себя «проклял в трех мирах» и забыл даже свое имя.
Нельзя сказать, что героиня здесь страдает, текст скорее полон задорного раздражения, яростного желания «пересилить» наложенные шаманом чары.
Как прозрачный холод веял с севера,
Он говорил слова:
"Как не вспомнит солнца земля зимою,
Так не вспомнить и мне его".
Я коптила рыбу зверобоем-клевером —
Пой, одолень-трава!
Знаки начертила я на ней стрелою,
Ой, да каленою,
Имени запретного!
И в финале:
Только вспомнить имя бы его запретное -
Станет вновь шаман собой,
Меж семи рогов имя то запрятано -
Станет вновь передо мной,
Словно лист перед травой!
Лирическая героиня этого текста – снова сильная женщина, снова идет к своей цели, пользуясь для этого всем арсеналом магических средств. Сердце ее – бубен, танцующий под ногой шамана – видимо, силен шаман, что от силы его пляшут и камни, и женское сердце! Но героиня все равно вступает с ним в колдовское единоборство, и не до конца ясно, чего тут больше – любви и страсти, желания быть с любимым – или соперничества.
Особняком стоит женщина из текста «Ведьма». Нет в нем на виду ни мужчины, ни любовных исканий и страданий, ни жертвенной магии во имя обретения возлюбленного. Зато есть она сама, темное колдовство и «простой люд», недовольный имеющейся близостью чертовщины. Что, естественно, влечет за собой трагическую развязку.
Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела.
Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
Сказочное описание этой женщины открывает текст, красивый образ предстает перед глазами – лесной жрицы, хозяйки птиц, умеющей летать на четырех крыльях. Но не может быть, чтобы не было причины тому, что голова ее - дурна, а сама она желает вечной зимы. Если обратиться ко всем предыдущим женщинам-колдуньям - все они пускались в ворожбу не от безделья или хорошей жизни, а во имя любви. Так что где-то за имеющимся текстом тоже можно предположить наличие не сложившейся по какой-нибудь причине любовной истории. Но это только предположение.
В тексте же имеем образ достаточно роковой, и неудобный для окружающих людей, надеяться которым можно только на Бога и на его защиту. А еще – на самое верное средство против ведьм – костер.
Там, где ведьма, там жито не свячено, кони не подкованы.
Прахом пусть улетает, бродячая, во четыре, ой, стороны.
Как завертит суховеем танец смерти, что иных древней,
Ведьма спляшет, а с верою нашей не справиться да не сладить ей.
Горько и страшно понимать, что подразумевается под рефренным – торжественным и ликующим «Танцуй, ведьма, танцуй». Не о магии речь и не о хороводах, не ритуальный танец предлагают ей – ей предлагают последнюю пляску в огне, который «ей к лицу».
Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит.
Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи.
Нет предела милости огня, и Господь помилует нас,
Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.
Можно добавить к образу ведьмы немного символики – и тогда мы получим упаднически-роскошную осень, умирание природы без ее возрождения, что невозможно в вечной природной цикличности.
В любом случае – получается красиво, но грустно, а финал – неизбежная смерть в огне (или огненная трансформация в нечто новое – в весну, когда все тает и оживает).
Остается неделя сессии. Начинается тоска по бисеру.
А вот вам еще кусок курсовой
2.3 Женщина, которая колдует.
Отдельно хочется рассмотреть ряд текстов, где женщина – так или иначе – наделена волшебными силами. Такие знакомые архетипы как женщина-ведьма, женщина-колдунья в текстах Натальи О`Шей в первую очередь именно женщины. Они также хотят любви, они так же страдают от одиночества и идут на любые меры, чтобы обрести свое счастье.
Так, героиня текста «Огонь» (написан в соавторстве с Ольгой Лишиной) тратит три года, сотворяя себе возлюбленного. При чем происходит это зачастую мучительно:
"Огонь", "Княже", "Шаман", "Ведьма"«Тебя ворожить – три года не говорить»…«Тебя творить – босой по углям ходить»… «Пальцы болью горят, ну и пусть.»… «Кровь делю на двоих без слов»… «Все слезы выплакала».
Женщина в прямом смысле жертвует частью себя (делит кровь на двоих), отдает свою жизненную силу, свой внутренний огонь, окрыленная своей фантастической мечтой:
На рубашке - красный петух,
А и мне ли жалеть огня?
Как захватит от дыма дух,
Как светло улыбнется князь!
Подробное описание обряда, который проводит эта женщина дает множество отсылок к известным сказочным образам: три года молчания (сакральная цифра и известное средство достижения цели), сердце, сваренное в молоке (легко представить котел и костер), собственно, костер, крапива (явная отсылка к сказке про братьев, обращенных в лебедей и крапивных рубахах), лунная ночь – так подходящая для ворожбы...
Не обходится здесь и без трагизма – созданного таким трудом мужчину уводит разлучница, «другая», оставляя лирическую героиню не просто без любви, но и обессиленной тяжелым трехлетним колдовством.
Где теперь взять тепла -
Всю душу я отдала,
А другая тебя нашла,
Другая за руку увела,
Я ее за то прокляла.
Никакого смирения у лирической героини нет и в помине, поступает она как и положено любой уважающей себя ведьме – проклинает разлучницу, зная об истинной сути своего любимого, названной в заголовке текста. Неважно уже, будет ли она сама жива, да и не ясно толком, вернется к ней ее князь – мужчиной или лесным пожаром. Но она ничего не имеет против и воссоединяется с любимым, вероятно, в огне.
Будет время, и будет ночь...
Как в голодный, беззвездный час
Ты беги, разлучница, прочь -
Обернется огнем мой князь.
Вспыхнут порохом дом и лес,
А дорога ему - в мой край.
Как затлеет подол небес,
Всю, как есть, меня забирай!
Еще одна женщина, обладающая незаурядной силой – героиня текста «Княже». И снова – образ этот противоречивый и не очень счастливый.
Долго слушала молитвы горьких трав,
Долго плакала, свивала нитью дым,
Покачу теперь клубочек по мхам,
По пням да по корням,
По теням лесным,
И сама пойду за ним…
Ровно десять лет я не смыкала глаз,
Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь.
Но в ночь гнева все не так, и жена не жена, и душа не мила,
И когтей летучих стая развернула крыла.
В тексте достаточно прозрачны отсылки к сказке «Финист, Ясный сокол» (в разных ее интерпретациях). Любимый мужчина заколдован, и девушка идет за тридевять земель – искать и выручать. Интересно, что в одной из вариаций сказок есть и «путимерный» клубок, упомянутый в песне – его подарила девушке первая из встреченных в лесах старух (в этой вариации - богиня Карна (36)). Дальнейшее описание тоже очень согласовано с сюжетом сказки: мхи, корни, леса и холмы – места, где идет девушка в поисках, 10 лет – время долгого путешествия, «жена не жена» - итог ее пути, когда Сокол улетает со своей возлюбленной, оставив законную, но нелюбимую, опоившую его зельем, жену (царицу-волшебницу по одной из версий (35)). Упоминаются и 7 (сакральная цифра) смертей (можно предположить, что это отсылка к семи железных хлебам, которые необходимо девушке изглодать по пути или семи пар железных сапог, которые на этом же пути надо истоптать). Найденного любимого героиня призывает проснуться – как и в сказке, он спит беспробудным колдовским сном.
Через семь смертей к тебе я шла,
Мой князь.
И заклятья сеть тебе ткала,
Мой враг.
Наконец-то я тебя нашла!
Проснись
И взгляни на меня…
Но, как и в любом постмодернистском произведении, где то, что легло в основу, сплетается с авторским видением и чувствованием, героиня текста «Княже» - не только любит, но и ненавидит своего избранника. Ее путь полон страхов:
Черной бронзою окованы холмы,
Через сердце прорастают тени тьмы.
Тени-оборотни, темно-серый мех.
Ох, Господи, не введи во грех!..
А она сама – полна обиды, на которую есть намек в первых строфах:
Ровно десять лет я не смыкала глаз,
Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь.
Мягким упреком звучат эти слова. А по пути любящая героиня узнает, что избранник женился на другой, хотя и не по своей воле, что тоже подогревает ее гнев и желание мстить.
Ближе к концу текста героиня находится в состоянии раздвоенном (о чем ярче всего говорит обращение к возлюбленному:«Княже мой, княже… враже мой, враже»), она не знает, как ей поступить, что ей делать дальше. Обойдя «грозную стражу», «сплетя сеть заклятья», она оказывается рядом с мужчиной, ради которого вынесла столько страданий, но ведет себя совсем не как героиня сказки о Финисте, которая плачет и умоляет вспомнить ее, полная одной любви и прощения:
Проснись
И взгляни на меня…
Ночь гнева темна…
Я пришла бедой,
Дождевой водой,
Горькою слезой,
Слепой грозой —
Так напейся меня и умойся мной,
Осыпается время за спиной…
Любовь, которая претерпела столько ужасов, долгий путь, когда любимый и не вспоминал о своей нареченной, доводят героиню до состояния, когда «жизни нет» - она измотана и несчастна, она не уверена, что нужна мужчине, к которому шла столько лет, но уйти уже не может.
Героиня текста Натальи О`Шей - сама ведьма (по дороге плетет заклятья, умеет «ударяться о землю (частый способ оборотничества в сказках и легендах) и рассыпаться в прах»), иначе, наверное, не дошла бы до конца своего жуткого путешествия. Как все ведьмы, она готова на жертвы, упряма, бесстрашна. Но оказавшись рядом с любимым мужчиной – на первый план в ней выходит именно страдающая женщина:
Что мне делать с собой,
Князь мой, враг мой,
Моя боль, мой свет,
Если жизни нет,
Если ночь темна,
Велика цена?
Мне не уйти —
Ты прости, прости,
Прости мне…
В тексте «Шаман» лирическая героиня опять же ритуальным колдовством и волшебными предметами пытается вернуть себе «непутевого колдуна-оленя», который сам себя «проклял в трех мирах» и забыл даже свое имя.
Нельзя сказать, что героиня здесь страдает, текст скорее полон задорного раздражения, яростного желания «пересилить» наложенные шаманом чары.
Как прозрачный холод веял с севера,
Он говорил слова:
"Как не вспомнит солнца земля зимою,
Так не вспомнить и мне его".
Я коптила рыбу зверобоем-клевером —
Пой, одолень-трава!
Знаки начертила я на ней стрелою,
Ой, да каленою,
Имени запретного!
И в финале:
Только вспомнить имя бы его запретное -
Станет вновь шаман собой,
Меж семи рогов имя то запрятано -
Станет вновь передо мной,
Словно лист перед травой!
Лирическая героиня этого текста – снова сильная женщина, снова идет к своей цели, пользуясь для этого всем арсеналом магических средств. Сердце ее – бубен, танцующий под ногой шамана – видимо, силен шаман, что от силы его пляшут и камни, и женское сердце! Но героиня все равно вступает с ним в колдовское единоборство, и не до конца ясно, чего тут больше – любви и страсти, желания быть с любимым – или соперничества.
Особняком стоит женщина из текста «Ведьма». Нет в нем на виду ни мужчины, ни любовных исканий и страданий, ни жертвенной магии во имя обретения возлюбленного. Зато есть она сама, темное колдовство и «простой люд», недовольный имеющейся близостью чертовщины. Что, естественно, влечет за собой трагическую развязку.
Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
Свили гнезда в ее рукавах совы, соколы да перепела.
Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
Сказочное описание этой женщины открывает текст, красивый образ предстает перед глазами – лесной жрицы, хозяйки птиц, умеющей летать на четырех крыльях. Но не может быть, чтобы не было причины тому, что голова ее - дурна, а сама она желает вечной зимы. Если обратиться ко всем предыдущим женщинам-колдуньям - все они пускались в ворожбу не от безделья или хорошей жизни, а во имя любви. Так что где-то за имеющимся текстом тоже можно предположить наличие не сложившейся по какой-нибудь причине любовной истории. Но это только предположение.
В тексте же имеем образ достаточно роковой, и неудобный для окружающих людей, надеяться которым можно только на Бога и на его защиту. А еще – на самое верное средство против ведьм – костер.
Там, где ведьма, там жито не свячено, кони не подкованы.
Прахом пусть улетает, бродячая, во четыре, ой, стороны.
Как завертит суховеем танец смерти, что иных древней,
Ведьма спляшет, а с верою нашей не справиться да не сладить ей.
Горько и страшно понимать, что подразумевается под рефренным – торжественным и ликующим «Танцуй, ведьма, танцуй». Не о магии речь и не о хороводах, не ритуальный танец предлагают ей – ей предлагают последнюю пляску в огне, который «ей к лицу».
Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит.
Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи.
Нет предела милости огня, и Господь помилует нас,
Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.
Можно добавить к образу ведьмы немного символики – и тогда мы получим упаднически-роскошную осень, умирание природы без ее возрождения, что невозможно в вечной природной цикличности.
В любом случае – получается красиво, но грустно, а финал – неизбежная смерть в огне (или огненная трансформация в нечто новое – в весну, когда все тает и оживает).
Остается неделя сессии. Начинается тоска по бисеру.
@темы: Шаман, колдовство, филфак, Княже, Ведьма, курсовая, трактовка песен Мельницы, Огонь
-
-
27.03.2016 в 20:32-
-
01.04.2016 в 07:47